Остров — сокровище. Чего будет стоить Китаю захват Тайваня

«Воссоединение» Тайваня с Китаем стало бы исполнением желания 1,4 млрд китайцев, заявлял председатель КНР Си Цзиньпин. Думают ли так граждане на самом деле, неизвестно (как и в России, репрезентативные соцопросы в Китае невозможны), но остров с его производством микрочипов становится всё более притягательной целью. А разработка санкций, которые придется в этом случае наложить на вторую экономику мира, — необходимой задачей для стран Запада.

Зачем Китаю Тайвань

Обладать Тайванем Китаю было бы выгодно с точки зрения международной торговли, 60% которой он ведет по морю. От моря зависит не только доход, но и безопасность, ведь страна остается нетто-импортером продовольствия и энергоносителей. Даже проект «Один пояс, один путь» не сможет избавить КНР от морской зависимости. Суда идут через цепи островов различных государств — союзников США, которые могут в любой момент заблокировать Китаю доступ к океану. Подконтрольный Тайвань стал бы гарантией, что китайским кораблям больше не грозит оказаться запертыми в прибрежных водах.

Контроль над акваторией критически важен и с точки зрения военного стратегического преимущества. «Размещение на Тайване ракет класса «земля — воздух», радаров и самолетов с комплексом радиообнаружения и наведения позволит Пекину улучшить осведомленность о воздушном и морском пространстве в центральной части Тихого океана. Это значительно затруднит атаку на экономический центр Китая и обеспечит значительно более раннее предупреждение о любом морском или воздушном нападении. Также повысятся шансы на перехват крылатых и баллистических ракет», — писал Дин Ченг, старший советник китайской программы Института мира США. Реформы Дэн Сяопина переместили финансовые и промышленные центры на побережье, с тех пор развитие было сосредоточено в зоне поражения, в прибрежных городах.

Экономический интерес заключается в технологическом потенциале Тайваня, ставшего лидером на рынке микрочипов. Здесь производят 60% наиболее высокотехнологичных полупроводников. Только на долю Taiwan Semiconductor Manufacturing Corporation (TSMC) приходится более половины мировой выручки производителей чипов. Такие предприятия нелегко эвакуировать и, если завод не пострадает при вторжении, вероятно, Китай попытается его использовать

Это обеспечило бы китайскому бизнесу независимость от внешних поставщиков — важная цель, поставленная к 2025 году. Дедлайн программ импортозамещения всё ближе, и возвращение Тайваня стало бы важным вкладом в достижение поставленных задач, поддержав тем самым правящую партию, считают аналитики CEPR.

«В Китае последние годы активно развивается компания SMIC — прямой конкурент тайваньской TSMC. Бывшие инженеры TSMC активно участвуют в его развитии. Но SMIC пока еще серьезно отстает по качеству», — замечает китаист Михаил Коростиков. Если TSMC уже освоил производство 5-нанометровых и 3-нанометровых чипов, то китайская SMIC комфортно может производить только 7-нанометровые, 5-нанометровые — «за чудовищные деньги и с огромными затратами ресурсов», а 3-нанометровые — физически не может.

У TSMC непосредственно на острове — девять заводов по производству плат для микропроцессоров (12-дюймов, 8-дюймов и 6-дюймов) и 5 — по бэкэнд-разработке. Но есть заводы и непосредственно в КНР, а также в США и Японии. Также компания намерена инвестировать в строительство завода European Semiconductor Manufacturing Company в немецком Дрездене (запуск состоится ориентировочно в 2027 году).

Получение тайваньских микрочиповых производств не только снизило бы зависимость Китая от импорта, но и увеличило бы зависимость мира от Китая. Как минимум на несколько лет, пока другие страны не добьются от собственных производителей сопоставимого качества полупроводников, над чем сейчас уже работают США.

Размер китайской экономики и ее включенность в международные отношения не позволяют представить по-настоящему жесткие санкции в адрес Пекина, если он всё же решится оккупировать Тайвань, — иначе может пострадать буквально весь мир. Вероятно, они будут точечными, направленными на уязвимые места, и спектр таких мер невелик.

Так, в арсенале у Запада есть уже опробованное на России «замораживание» резервов. Валютные резервы Китая составляют $3,2 трлн (данные на конец июня 2024 года), и 95% из них — это активы в иностранной валюте. Точный состав резервов не раскрывается, но по оценкам аналитиков на валюты стран Большой семерки приходится около 89% всех резервов КНР. Помимо государственных резервов есть международные активы банковского сектора Китая — $1,5 трлн, бóльшая часть которых тоже в валютах G7. То есть скоординированные действия G7 могут нанести чувствительный ущерб Китаю. При этом сами развитые страны пострадают значительно меньше — только 2% их резервов хранятся в юанях.

Еще одна уже примененная к России мера — отключение от системы международных расчетов SWIFT центрального банка Китая и как минимум четырех крупнейших коммерческих банков. Сейчас китайские банки ежегодно обслуживают международные операции на $6 трлн.

Замораживание валютных резервов и одновременное отключение от международной банковской системы угрожают дефицитом иностранной валюты, что приведет к снижению курса юаня. В ответ на такие санкции Пекин может ввести контроль за валютным рынком и обменным курсом. Но для стабилизации платежного баланса властям придется позволить юаню просесть. Это приведет к удорожанию импорта и инфляции, но поддержит экспортеров и снизит влияние санкций на них.

Не исключены персональные санкции, а также ограничения в отношении компаний или целых секторов, например, оборонной промышленности и смежных отраслей.

Масштабные торговые ограничения ввести будет сложнее. Китай — крупнейший поставщик товаров как для США, так и для ЕС. В Европе китайские товары составляют 20% всего импорта, и чуть поменьше — у США (18%). Для сравнения, Россия до войны была для ЕС лишь третьим поставщиком, с долей почти втрое меньше (7,7% всего импорта — в первую очередь из России шли нефть и газ), а для США — двадцатым.

Но Китай — не только поставщик. Он и рынок сбыта. Третий по важности как для США (после Мексики и Канады), так и для ЕС. «Они переплетены очень тесно», — констатирует Коростиков.

Читайте ещё:Пекин убеждал Европу принять китайско-бразильский план по Украине

В то же время сам Китай совершил «разворот на восток» — его крупнейшим экспортным рынком стали государства Юго-Восточной Азии, опередив США и Европу в ноябре 2023 года. За прошлый год китайские компании инвестировали в Саудовскую Аравию рекордные $16,2 млрд. Еще в 2022 году этот показатель составлял всего $1,3 млрд.

Торговые санкции могут выглядеть как лишение режима наибольшего благоприятствования в ВТО, что означает повышение пошлин на китайские товары и снижение их конкурентоспособности. Для китайской экономики это может быть серьезным ударом — экспорт упадет, что может затронуть порядка 100 миллионов рабочих мест. Столько людей в Китае зависят от внешнего спроса, и почти 45 миллионов из них — от конечного спроса со стороны стран G7. При ограничительных мерах на импорт из Китая большинство этих рабочих мест, по крайней мере временно, окажутся под угрозой.

Впрочем, между США и Китаем давно идет торговая война и Америка уже ввела ограничения на экспорт в Китай товаров стратегической важности, вроде чипов и военных технологий. В случае эскалации конфликта перечень товаров и жесткость мер вырастут. На экстремальных уровнях меры могут включать и полное эмбарго на двустороннюю торговлю. Однако даже в отношении России, на торговлю с которой США полагаются значительно меньше, не смогли ввести полное торговое эмбарго. И в этом случае, как мы это видим на примере России, товары будут поступать в обход санкций.

Как Китай готовится

«В Китае пристально следят за антисанкционной политикой России, анализируют и пишут статьи», — отмечает Коростиков. Выводы китайских экономистов такие: нужно вводить контроль за циркуляцией своей валюты, а также налаживать собственную инфраструктуру обмена информацией между банками. «Здесь у Китая дела обстоят намного лучше, чем у России, потому что существует система CIPS — аналог SWIFT, который используется в более чем ста странах мира».

Китай начал предпринимать шаги по рекордной скупке золота, накопив запасы на сумму $170 млрд.

Китай стремится быть всё более важной частью международной цепочки поставок, одновременно всё больше опираясь на собственные силы, — это концепция «двойной циркуляции», объявленная Си Цзиньпином еще в 2020 году. Она подразумевает увеличение потребления на внутреннем рынке и привлечение зарубежных инвестиций, что в долгосрочной перспективе должно минимизировать зависимость китайской экономики от зарубежных рынков и технологий.

«То, что раньше производилось и отправлялось в Соединенные Штаты, разными мерами стимулирования пытаются перенаправить на внутренний рынок, — объясняет Коростиков. — До пандемии получалось относительно неплохо. Сейчас получается хуже — после пандемии рост слабый, люди меньше стали покупать, больше стали сберегать, поэтому пока политику нельзя назвать успешной».

Другой план, «Сделано в Китае 2025», был запущен в 2015 году и должен перевести Китай из статуса «мировой фабрики», производящей низкокачественные и дешевые товары из-за более низкой стоимости рабочей силы и преимуществ цепочек поставок, в статус производителя товаров и услуг с высокой добавленной стоимостью. В 2025 году закончится только первый из трех запланированных шагов. Но Китай пока не справился с этим. Программа привела к значительным издержкам для экономики, ухудшила ситуацию с торговыми партнерами, которые тоже начали ставить в приоритет собственных производителей, а получившие поддержку китайские фирмы воспользовались ею неэффективно.

Всё это еще не подготовка к войне, считают эксперты. «Сейчас Китай действует, исходя из предположения, что напряженность в отношениях с Соединенными Штатами и Западом довольно серьезна и вряд ли уменьшится в ближайшее время, — отмечает эксперт по экономике Китая Центра стратегических и международных исследований Скотт Кеннеди. — В то же время это по-прежнему сильно отличается от подготовки к настоящей войне и тому, что последует за ней».

«Ни одна из перечисленных мер не вводится с расчетом на скорое нападение на Тайвань. Я не верю, что в ближайшие 5–10 лет мы увидим такое нападение», — говорит Коростиков. Пока экономика Китая тормозит, в распоряжении властей становится всё меньше инструментов для смягчения экономического ущерба от санкций.

Бонусы для России

«Это будет лучший день в жизни Владимира Путина, если Китай атакует Тайвань, — полагает Коростиков. — Ведь тогда Китай будет отрезан от поставок природного газа из Австралии и США. Также будет, скорее всего, перекрыт доступ нефтяных танкеров из Ирана и стран Персидского залива через Малаккский пролив. Единственное, где можно будет восполнить потери — Россия. На Владимира Путина прольется золотой дождь. Он, правда, будет из юаней. Но не думаю, что это большая проблема. Россия просто будет еще больше всего закупать в Китае».

После атаки, а, возможно, и заранее, Китай и Россия могут договориться о создании военного союза. Сейчас нет такой формализованной структуры и взаимных обязанностей в военной сфере. «Тогда может начаться активный переток военных технологий между странами», — рассуждает Коростиков. Но повторяет, что «вероятность этого крайне мала, потому что китайское руководство очень рационально».